Мы готовили сделку по продаже приватизированной квартиры. Она принадлежала маме и ребенку. Отец не был в ней прописан и в приватизации не принимал участия. Нам нужно было получить согласие опеки на продажу. А опека нам говорит – идите и принесите согласие на сделку отца. Мы в замешательстве – он отношения к квартире не имеет. В опеке отвечают – нам без разницы, идите и несите. А отец сидел в местах не столь отдаленных за распространение наркотиков. Срок у него был 6 лет. И связи с ним практически не было.
Алексей Муравьёв, ведущий специалист компании «БК_НЕДВИЖИМОСТЬ»
Дело было в поздние 90-е. Тогда не было ни сотовых телефонов, ни навигатора, интернет толком не работал. Мы сели с коллегой риэлтором в машину и отправились в Ивдель, по месту пребывания папаши. Город Ивдель – это место, где много всяких колоний и поселений. У вокзала располагалось общее Управление системы наказания. Тогда она называлась не ФСИН, а как-то по-другому. В этом самом Управлении нам рукой показали примерное направление, в котором надо было ехать до колонии. А там места глухие.
Приехали мы к воротам, нас проводили к начальнику. Объясняем, что нам нужен такой-то, требуется его согласие на сделку. Начальник отвечает, что его в колонии сейчас нет. Он в тайге. Как лучший работник валит лес.
И тут заместитель начальника показывает на меня и говорит: «А че, давай его возьмем в тайгу. Туда ходит катер раз в три дня. Продукты привозит. Он съездит, все подпишет, и обратно привезет свои документы через три дня». Я вежливо отказался от заманчивого предложения: «Не, не, я лучше еще раз сюда приеду, чем три дня в тайге зависать с поселенцами». Договариваемся, что в такой-то день приедем. Показали, как нужно оформить согласие. «Сделайте, пожалуйста, чтобы мы просто приехали и забрали. Понятно?» Да, понятно.
Приезжаем в следующий раз, подходим к воротам. Там дежурный. Говорит, что начальника на месте нет. Мы ему объясняем, что нам нужно бумагу забрать – мы с начальником договаривались. Дежурный отвечает, что ему ничего не передавали. Мы просим его посмотреть, может, на тумбочке где-то лежит. А он – ничего я искать не буду, это зона, тут другие законы.
Мы прямо в отчаянии были. А где заключенный? Вызвать его можно? Дежурный отвечает: «Он на картошке как лучший работник». Мы колонию еле нашли – где же нам поле картофельное искать? Мы были в глубоких раздумьях. Дежурный вдруг сжалился. Говорит: «Давайте покажу». Садится к нам в машину, и мы едем.
Заключенный папаша действительно трудился в поле. Дежурный ему свистнул – тот подошел. Спрашиваем: «Тебе передавали информацию?» Да. «Ты согласен?» Согласен. «Садись в машину – поедем оформлять». А ведь это возможность побега – такая вот безалаберность была. Привозим мы наших пассажиров в колонию. Там начальник. Конвоиру влетело: ты чего, с посторонними людьми зэка возишь?
Оформляем мы согласие, папаша все подписал, начальник своей подписью заверил. А его заместитель и говорит: «Придется вам, ребята, снова сюда приехать». Что такое? Почему? «А потому что печати нет. Она в канцелярии, а у человека из канцелярии выходной».
Где живет этот человек? Рукой нам опять направление показали. Тут поселок, через три километра еще поселок. В общем, добираемся мы без навигатора до дома. А там женщина двери закрывает и собирается уходить. Она и была человеком из канцелярии. Хотела до работы дойти, что-то там ей понадобилось. «На 5 минут бы опоздали, и разминулись бы. Я по короткой дороге хотела идти». Печать мы в итоге поставили.
* * *
Почему квартиру жена зэка хотела продать? Ну потому что он сидит, помощи никакой. Она сама на рынке в контейнере каком-то работала. Хотела продать квартиру на ВИЗе и купить такую же на Сортировке. Площадь одинаковая, но при этом еще деньги останутся.
Меня другой факт удивляет. Отца посадили за наркотики, а тем не менее родительских прав он не лишен. И без согласия такого папаши сделки быть не может.
Ранее по теме:
